По делу Тухачевского
В Свердловский Нижнеисетский детский дом двадцать седьмого сентября тысяча девятьсот тридцать седьмого года прибыли маленькие москвичи — дети, чьих родителей осудили “по делу Тухачевского”. Одной из них — этих ребятишек, была Владимира Уборевич, которая до этого всю свою жизнь прожила в прекрасных условиях, ибо ее отец, Иероним Уборевич, был достаточно известным в широких кругах советским военным и политическим деятелем. Но, после расстрела папы, девочку отправили в детский дом, который основали в тысяча девятьсот девятнадцатом году на месте “приюта при Храме Казанской иконы Божьей Матери”.
…А через четыре года после этого мама Миры была приговорена к смертной казни за «антисоветскую агитацию»…
В тот же год Владимира покинула детский дом, а затем поступила в Московский архитектурный институт, после чего уехала в Ташкент для продолжения обучения, где познакомилась с женой писателя Михаила Булгакова, которой впоследствии была посвящена книга «14 писем Елене Булгаковой». В тысяча девятьсот шестьдесят втором году окончила институт и работала инженером-конструктором в военном институте «Центромаш».
Владимиру также осуждали за «антисоветскую агитацию», но освободили досрочно по амнистии.
В две тысячи тринадцатом году на канале «Россия культура» показали документальный сериал «Мира. Дочь командарма Уборевича». Какая нелёгкая судьба ей выдалась…
Владимира была знакома с Осипом и Лилей Брик, с приемной дочерью брата жены Сталина.
Она родила троих детей. Дочь в три года погибла от менингита, оба сына — архитекторы, а правнучка живет в Париже.
У всех детей, кто проживал в этом детском доме, непростая судьба, не только у Владимиры. Но она, как и многие другие, смогла получить образование и занять хорошую должность на прекрасной работе. Сейчас Владимире Иеронимовне девяносто шесть лет. Живёт она в Москве в вечном счастье со своим мужем — Боровским Олегом Борисовичем.
Варя Гвоздецкая, шкипер флотилии, 14 лет
То, что больше всего поразило Варю из “14 писем Елене Сергеевне Булгаковой” Мирославы Уборевич.
“Привезли нас в Астрахань. За день до нас привезли сюда уйму жен с детьми. Много жен военных и еще больше жен крупных энкаведешников. Всех их расселили в двух плохоньких гостиницах. Нам же места там не хватило, и поселили нас в очень хорошей гостинице против Братского садика «Москва». Братский сад благоухал белыми цветами на деревьях, жара стояла ужасная. Женщины ждали, когда им дадут жилища и работу, горевали. Мы, дети, шлялись по городу – знакомились. Приехала в Астрахань Света Тухачевская, приехал Петька Якир. Мы не скучали. Только в июле я узнала, что с папой. Проболтался Петька. Восприняла я это тяжело. Где-то бежала, плакала, а дальше не помню. Из Астраханской жизни помню немного. Прожили мы там лето. Всех постепенно расселили. Маме дали большущую комнату, бывший гараж со столбом посредине. Мама сделала там колоссальный ремонт. По столбу разделила помещение на детскую, мамину спальню и столовую. В кухне отделила комнату Машеньке. Квартирка получилась на славу.
Я сдала экзамены по музыке в четвертый класс музыкальной школы. В Москве я училась у Гнесиных. Мы решили, что мы еще поживем.
Но когда во двор, где сидела мама с Саей Якир и Милей Гарькавой вошел пятого сентября работник НКВД, мама сказала: «Это за мной»… Я помню, что во время обыска мама не плакала, но очень нервно спрашивала несколько раз, куда денут ее девочку. Эти люди говорили, что девочке тоже нужно собрать вещи и ничего «с ней не сделается». Мне собрала мама два чемодана прелестнейших вещей, вплоть до булавочек на колечке, отдала свои часики и потихоньку в туфлю положила маленькую папину фотографию. Эта спрятанная во время ареста фотография сказала мне много о мамином отношении к отцу в те дни”.
Рисунки — Даша Мухлынина, флаг-капитан флотилии